Богослужебная жизнь Церкви в августе насыщена многими событиями. С середины месяца начинается Успенский пост, два двунадесятых праздника – Преображение Господне и Успение Божией Матери, дни памяти любимых в народе святых – пророка Илии, великомученика Пантелеимона, мучеников Маккавеев.
Казалось бы, столько поводов для горячей молитвы, воздержания, духовных размышлений, усилий во внутреннем преображении своей души. И, слава Богу, часть христиан усердно над этим трудится. Но для большинства остаются очень актуальными слова святого Иоанна Златоуста: «Много людей празднуют праздники и знают их названия, но не знают причин, почему они установлены».
Простой пример память ветхозаветных мучеников Маккавеев. С чем ассоциируется этот день у большинства пришедших в храм в этот праздник? «Медовый Спас» — традиция освящения в этот день меда; вынос креста и освящение воды — почему и зачем это происходит большинству, уверен, неизвестно. Хотя это еще византийский обычай. Празднование было установлено в Константинополе, а поводом послужили многочисленные болезни, часто начинавшиеся в августе. Зарождение этого праздника относится к 9 веку, а в 12-13 веках он утвердился во всех Православных церквях мира.
Русское название праздника «происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня» — неточный перевод греческого слова, которое означает торжественную церемонию, крестный ход. Поэтому в название праздника добавлено слово «изнесение». Совершая празднество в честь Креста Господня, Православная Церковь возносит свои усердные молитвы к Самому Господу о том, чтобы Он силою Креста Своего ограждал верующих от всех врагов видимых и невидимых на всех путях земной жизни.
Этим ли переполнены сердца молящихся? Как вслушиваемся мы в слова Евангелия о страшных событиях на Голгофе? Или есть повод подумать о другом: как освятить мед и мак и побыстрее набрать святой водички?
Кстати, с маком вообще история особая. Пожалуй среди « православных оберегов» равного по силе этим зернышкам нет. Хотя при чем тут мак? Так ведь праздник Маккавеев! Много ли людей могут пересказать жития святых мучеников Маккавеев (которые, кстати, с маком связаны лишь созвучием фамилии)? Уверен, «правила пользования святым маком» знает гораздо большее количество. Толпы людей спешат в храм обзавестись таким неслабым оберегом. Знаю случай, когда одна женщина после службы поспешила посыпать маком у себя под порогом, чтобы защититься от злой соседки, жившей с ней дверь с дверью на одной лестничной площадке. Несколько зернышек нечаянно закатилось под порог той самой соседки, которая, убирая, и обнаружила их. Закончилось все взаимными упреками в колдовстве и дракой.
Можно улыбнуться, прочитав эту историю, но хочется плакать. Вопросы церковных и околоцерковных суеверий, обрядоверия и магизма в церковной ограде сегодня звучат очень и очень актуально. Вот, хотя бы высказывание известного пастыря игумена Петра (Мещеринова): «Двоеверие — явление, традиционное для Руси, характеризующееся принятием и усвоением обрядовой стороны Православия при том, что дух жизни остается языческим. После 70 лет гонений на Церковь и потери людьми элементарной церковной грамотности двоеверие, не купируемое теперь, как раньше, целенаправленными пастырскими усилиями, получило широкое распространение. Причем двоеверие в наши дни — это уже не столько прыганье через костер на Ивана Купалу и святочные гадания, сколько определенный вектор жизни. Оно убирает из нашей религии Христа и ставит на Его место реалии падшего мира. Целью в этой системе взглядов является не Сам Господь и жизнь в Нем, а получение от Него вполне земных благ; Сам же Господь и Его заповеди никого не интересуют. Интересно, что и сами церковные формы при этом теряют свою целостность и становятся какими-то полуязыческими. Все церковное, к чему прикасается язычество, профанируется и опошляется, так что многие люди под Церковью понимают не Христа и христианскую жизнь, а Масленицу, Красную горку, яблочные и прочие «Спасы», «народные приметы» и тому подобные вещи. Отсюда и происходит «птичий язык» лубочного христианства. Вдумайтесь, дорогие читатели: может ли наше спасение быть «медовым»? Можно ли Господа нашего Иисуса Христа назвать «яблочным»? Вот это и есть самый настоящий лубок — когда вместо серьезного разговора о самых значимых и важных для всех людей вещах — о счастье, о смерти — мы говорим о куличах и пасхах…»
За 2000 лет своего существования Церковь накопила огромное богатство — духовное, культурное, социальное и проч., которое облекалось в великое множество форм и явлений, затрагивающих все сферы человеческого бытия. И все эти церковные формы и явления существуют исключительно для того, чтобы тем или иным образом приобщить или способствовать приобщению человека Иисусу Христу. Если мы, в силу тех или иных причин, начинаем воспринимать эти внешние церковные формы как нечто самоценное, вне контекста Христа, то мы совершаем ошибку, подменяя главное — второстепенным, существенное — формальным, ибо без Христа все абсолютно бессмысленно, пусть даже и в Церкви.
Примером такой подмены и элементарного незнания истории и смысла церковных традиций служит праздник Преображения Господня и связанная с ним традиция освящения яблок. Освящение яблок – в сознании людей чуть ли не главная тема праздника. Он и не замечается за столь грандиозным событием. Да и слишком все это сложно. Особенно личное усилие в своем собственном преображении для вечной жизни. А тут еще и воздержание от этих самых яблок, возведенное в разряд чуть ли не смертного греха. При этом абрикосы и вишню мы едим спокойно, так же, как и смородину, чернику, клубнику, не говоря уж об овощах: огурцы, помидоры, картошечка – в изобилии летом на наших столах. А как же без освящения? Или только яблоко может быть «святым»? И что за сила дана освященному яблоку?
Слово «святой» можно понимать двояко: как имеющий святость и как отделенный от мира, предназначенный к святости. Эти два разных понимания можно наблюдать у протестантов и православных. Протестанты не стесняются называться святыми, для православного же уха это звучит как кощунство. Протестанты указывают, что апостол Павел, которому важно было подчеркнуть, что христиане предназначены к святости, обращался к христианам словом «святой». В православной же традиции, святой — это человек, уже имеющий святость.
Подобная двоякость смысла существует и по отношению к предметам: иконе, плодам земли и т.п. Икона, крест, вода, принимая освящение, предназначены к освящению человека по его вере. Плоды земли приносятся в храм с другой целью: на благословение. И благословение, в первую очередь, получает не столько плод, сколько сам человек, выражающий через это приношение свою благодарность, любовь и верность Господу.
Обычай освящения первоплодов очень древний и глубоко назидателен. Он учит человека помнить, что все — от Бога, что мы «Им движемся и существуем». Навык все делать с Богом, все начинать и заканчивать молитвой был хорошо усвоен нашими благочестивыми предками. Достаточно посмотреть содержание полного Требника, чтобы понять, что молитва сопровождала человека практически во всех сферах его деятельности: сеяние огорода, насаждение виноградника, копание колодезя, борьба с хозяйственными вредителями, строительство жилья и многое другое.
Как и во времена пророка Моисея, первый сноп пшеницы, первая корзина фруктов, первая чашка меда приносились в храм в дар Богу, в знак благодарности, с надеждой, что милость Божья пребудет с человеком и в дальнейшем. Конечно, этот дар домой не забирали, приношение оставалось в храме для притча и неимущих. Так же, как, принося другие жертвы в дар Богу: свечу на подсвечник, деньги в церковную кружку или в руку неимущего, мы же не забираем их обратно, но надеемся, что получим за эту лепту милость Божью. Материальное меняется на духовное, временное — на вечное. Выражая свою преданность Богу через эту жертву — часть урожая, принесенного в храм, — христианин получал благословение на весь свой урожай, свой дом, свою жизнь.
К сожалению, традиция благословения первоплодов со временем тоже претерпела изменения. В какой-то мере это объясняется тем, что современная культура отошла от крестьянства, уклада жизни земледельца; но в большей мере виновато духовное невежество человека, утратившего свои корни в результате глубочайшей атеистической вытравки. Сейчас благословение плодов свелось на благословение яблок, меда, мака и еще нескольких видов плодов, которые после благословения забираются домой как некая святыня. Их вкушают чаще натощак, ждут от них чуда, мучатся тем, куда девать кочерыжки. Встречаются случаи, когда остатки от «священных яблок» хранятся в баночке рядом со святой водой и маслом.
И действительно, что делать с этими кочерыжками: закопать в безлюдном месте или сжечь и пепел выбросить в реку? Мое мнение: можно просто выбросить. Как выбрасываем негодные остатки пищи после обеда, пищи, о которой мы перед едой молились и которую благословляли. Настоящая ревность о Боге и глубокое благочестие рождается не столько из благоговейного отношения к яблоку, унесенному из храма, сколько из яблока, принесенного в храм, из добродетелей, которые понудили человека на эту маленькую жертву веры, надежды, любви, благодарности.
Есть прямое указание Служебника благословлять плоды по мере созревания. Многие люди уверены, что яблоки, к примеру, нельзя есть до праздника Преображения. Это мнение, по-видимому, основывается на примечании церковного Типикона под 19 августа: «Яко аще кто от братий снесть гроздие прежде сицевого праздника, то преслушания запрещение да приимет, и да не вкусит гроздие через весь август месяц, яко заповеданный устав презрев; яко да от сего навыкнут и прочии повиноватися уставу святых отец. Сие же запрещение бывает и блюдущим винограды братии… Сей устав бывает и на смоквах, и над прочими овощьми, яве яко времена их, кое когда приспеет».
Как видим, правило довольно строго запрещает вкушение плодов до праздника Преображения, но эта строгость обусловлена тем, что правило — монашеское (различие монашеского и приходского уставов, вообще, интересная, но отдельная тема), а воздержание и послушание для монаха — важнейшие принципы. Из книг по монашескому деланию, к примеру «Авва Дорофей», видно, что часто духовник не только решал когда есть, но и что, и сколько — буквально по часам и граммам. Итак, дело не в Преображении, а в том, что плоды (гроздие, т.е виноград, смоквы и прочие) запрещается вкушать без благословения. Благословение же может быть «яве яко времена их, кое когда приспеет». Виноград действительно может поспеть к Преображению, но смоквы и прочие заморские фрукты имеют свой календарь созревания, и именно под него, как видно из примечания, подстраивался чин благословения.
В целом же, Церковь не знает поста на яблоки. Ей просто важно научить своих чад быть благодарными Богу за Его дары. Неужели Господь хочет того, чтобы из года в год гнили ранние сорта яблок (все-таки у нас — не Греция), созревающих задолго до Преображения? Нет, Он хочет, чтобы его дары принимались «яве яко времена их», но принимались с благословением и благодарностью. Кстати, во многих приходах так и делают: освящают яблоки, впрочем как и другие виды плодов, раньше, примечательно к климату, так как это и было задумано церковным уставом.
Христианство имеет определенную иерархию ценностей, и главное в нем — Сам Христос, Его Божественная Личность. Он есть «Альфа и Омега, начало и конец» (Откр. 1, 8); Он есть «Путь, Истина, Жизнь и Воскресение» (Ин. 14, 6; 11, 25); для верующего Христос — это всё (прп. Марк Подвижник). Цель жизни христианина — соединиться со Христом, жить Им и с Ним, и в Нем обрести спасение и мир, счастье и бессмертие. Именно для этой — ни для какой иной — цели Бог основал на земле Церковь, в которой через Таинства Духом Святым и происходит приобщение верующей души Христу Господу.
Цель Церкви – явить Истину, приобщить к ней человека. Для этого весь строй богослужений, праздников, Таинств и обрядов. Здесь такая красота и глубина, что дух захватывает, преображает души и жизни. Но в эту глубину нужно внимательно всмотреться, за внешним увидеть внутреннее, имеющее уже здесь на земле отблеск вечности. И тогда всякий раз, ставя свечку, неся в храм вербочку или корзинку с фруктами, мы будем получать через эти привычные и дорогие обряды не духовную подмену, а полноту веры, надежды и любви. Ведь истинная добродетель всегда ищет своего выражения.
(190)